5. ГОЛОД “ПО-НАУЧНОМУ”

После приказа Гитлера не штурмовать Ленинград, немецкие генералы, желавшие увенчать свои военные знамёна победой над 2-ой большевистской столицей, были разочарованы. Тогда они решили взять город измором, взяв в свои “союзники” голод.

18 сентября 1941 г., через 10 дней после окружения Ленинграда немецкими и финскими войсками с юга, запада и севера, начальник штаба Верховного  командования сухопутных войск вермахта, генерал-полковник Ф. Гальдер записал в своём Военном дневнике: “Кольцо окружения вокруг Ленинграда пока не замкнуто так плотно, как этого хотелось бы... Положение здесь будет напряженным до тех пор, пока не даст себя знать наш союзник — голод”.³⁰ Ему вторил Гитлер. Через полтора месяца, в день падения Тихвина 8ноября 1941 г., выступая в Мюнхене на мероприятии, посвящённом очередной годовщине мюнхенского фашистского “пивного путча“, Гитлер заявил:“ Ленинграду рассчитывать не на что. Он падет рано или поздно. Кольцо блокады не разорвать никому. Ленинграду суждено погибнуть от голода“.³¹

Идея погубить жителей непокорного города с помощью голода маниакально овладела умами нацистских злодеев. Геббельс громогласно объявил на всю Германию о том, что голод в Ленинграде будет организован “по-научному“. В высшие инстанции Рейха были приглашены немецкие учёные - физиологи и диетологи. Их снабдили информацией о количестве населения, проживавшем на тот момент в Ленинграде, а также о запасах продовольствия в городе и ежесуточных нормах его выдачи. Они подсчитали, что при средней суточной физиологической норме для человека в 3200 килокалорий, в самые тяжкие дни ноября 1941 г. ленинградские рабочие потребляли примерно 1087 ккал, дети до 12 лет-684 ккал, служащие-581, иждивенцы-460 ккал.³²  

Немецкие учёные доложили в нацистские инстанции о том, что ленинградцы вот-вот умрут, что они должны умереть; они, просто, были обязаны умереть: - ведь таковы законы физиологии!

Но, вопреки этим предсказаниям, ленинградцы продолжали работать и производить военную продукцию, учить детей, лечить раненых, давать театральные спектакли. Десятки тысяч рабочих ежедневно приходивших на предприятия, не только следили за сохранностью оборудования и станков, но и выполняли работы, нужные фронту. Они ремонтировали танки, самолеты, пушки, пулеметы, стрелковое оружие, а в ряде случаев изготавливали новое вооружение и боеприпасы. Зачастую это приходилось делать вручную слесарным способом или на станках с ножным приводом.

Продолжали работать научные учреждения и вузы города. Ученые, писатели и поэты, композиторы и художники, артисты и журналисты, находившиеся в осажденном Ленинграде, своими произведениями и выступлениями поддерживали боевой дух ленинградцев и воинов, Ленинградского фронта и моряков Балтийского флота, защищавших город. А бойцы Невской оперативной группы Ленинградского фронта яростно атаковали врага на Невском “пятачке”, пытаясь пробиться через немецкие укрепленные позиции на Шлиссельбургско - Синявинском выступе, чтобы соединиться с войсками 54–й Отдельной армии, рвавшейся им навстречу от Волхова.

Спустя восемь десятилетий после этих трагических событий мы себе не можем представить и сотой доли тяжести мучений ленинградцев. Переживший блокаду писатель Н. Тихонов писал о том, что даже картины Дантова ада померкли, потому что они были только картинами. Ибо ленинградцы переносили настоящие адовы муки. По словам писателя, “сама жизнь взяла на себя труд показывать удивленным глазам небывалую действительность. Она поставила человека на край бездны, как будто проверяла, на что он способен, чем он жив, где берет силы... Кто не испытал сам, тому трудно представить все это, трудно поверить, что так было’.^32.1

Стойкость ленинградцев, их воля к жизни до сих пор не подвластны пониманию иностранцев, да и некоторым нашим соотечественникам. Какую мораль должны вынести из этой ленинградской оптимистической трагедии мы – представители послевоенных поколений?

Во-первых, мы должны уяснить для себя, что ленинградцы не сидели, сложа руки! Они работали и сражались, каждый на своем рабочем месте. Сражались с холодом, бомбежками и артналетами, с пронизывающим каждую клеточку организма голодом, ежеминутно испытывая огромную физическую потребность в еде. Достаточно привести цифры потребления пищи в килокалориях, получаемые, в частности, рабочими предприятий, выполнявшими оборонные задания в 1942 г.: в январе они потребляли 707 ккал от 3005 минимально положенных по физическим нормам; в феврале 962, в марте 1009; а после   порыва блокады в яваре 1943 г. - 1500 килокалорий³³. Потребление пищи другими категориями населения: служащими, иждивенцами, детьми-по калорийности было ещё в полтора-два раза меньше.

И при этом они выстояли! Не превратились в одичавших “зверей”, а ведь могли!  Они не расчеловечились, сохранили в себе человека! Об этом главном духовном подвиге ленинградцев – пронзительное четверостишье Ольги Берггольц:

“Но тот, кто не жил с нами, — не поверит,

что в сотни раз почётней и трудней

в блокаде, в окруженье палачей

не превратиться в оборотня, в зверя…”⁴³

           В этом, именно, в этом, было главное достижение их бессмертного подвига!

Во-вторых, всем нам, особенно молодым поколениям, надо понять: - что же помогло им выстоять в эти страшные дни? Враг не учёл, что у ленинградцев в этот час испытаний открылись новые резервы - духовные. Голодных и холодных, их “согревала” вера в неизбежную победу над врагом, надежда на то, что страна, Советское Правительство и Сталин не оставят их в беде.

Огромная страна пришла к ним на помощь. Из далекого Казахстана со словами отеческой любви к ним обращался народный поэт - акын Джамбул: -“ Ленинградцы! Дети мои! Ленинградцы-гордость моя“! В Ленинград потоком шли письма поддержки, посылки с тёплыми вещами и продуктами. Тыл жил голодно, но страна делилась с ленинградцами последним куском хлеба. Тогда не стоял вопрос: где взять продовольствие для Ленинграда? Стоял лишь вопрос: как, по каким коммуникациям доставить его в осажденный город.

В блокадных воспоминаниях есть описание такого случая: мальчик шёл с мамой по лестнице в подъезде. Не шёл, а еле-еле ковылял, - так он ослаб от голода. И вдруг он увидел кусок хлеба. Кусок показался голодному мальчику огромным! Это было поразительно, - корку хлеба кто-то выбросил - она заплесневела... В одной из квартир жил важный чин, он не голодал. И мог хлеб выбрасывать, - даже в блокаду. Мальчик протянул руку к хлебу, наклонился за ним, а мама ему сказала: "Не бери! Не поднимай, а то мы не выживем!" Мальчик понял. Он не стал брать. Не стал унижаться. И они прошли мимо. И выжили. Пережили смертное время.

Мальчик вырос, стал известным и уважаемым человеком, и рассказал эту историю. Заплесневелый кусочек не спас бы жизнь мальчика, вот что мама хотела сказать. А унижение сломило бы волю к жизни. Вместе с унижением мы теряем волю, силы, самоуважение, - главные составляющие нашей личности. Мы можем получить кусочек. Но он не пойдет впрок...^34.1

Ленинградцы победили голод. Как писала Ольга Бергольц, “душа, крепясь, превозмогла предательскую немощь тела".³⁵

Ленинградцы не только выстояли, они победили и жестокого врага, наславшего на них это адово мучение!

6. ”И ЖЕНЩИНЫ С БОЙЦАМИ ВСТАНУТ РЯДОМ” ^35.1.

Говоря о подвиге жителей блокадного Ленинграда, необходимо отметить особо выдающуюся роль, которую сыграли ленинградские женщины в том, чтобы город выстоял и не сдался врагу.

Осадив Ленинград, командование группы армий “Север” со дня на день ожидало, что немецкие позиции будут осаждать обезумевшие от артналётов и бомбежек, голода и холода ленинградские матери с детьми на руках с мольбами о сдаче в плен. Опасаясь этого, командующий группы, генерал - фельдмаршал Риттер фон Лееб 27 октября 1941 г. позвонил Гитлеру и спросил: - “Что необходимо делать ... войскам, если у колючей проволоки тысячи женщин с детьми “на руках будут прорываться из голодного города”? Гитлер коротко ответил: -“В этом случае будет открыт огонь”.³⁶

Но ленинградские женщины - матери не доставили такого “удовольствия” врагу. Наверное, тогда генерал фон Лееб не был осведомлен, что ещё месяц назад, в конце сентября, собравшиеся на общегородской митинг ленинградки заявили на весь мир: - “ Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Никакие лишения не сломят нашей воли. Не отдадим свой город врагу. Скорее Нева потечет вспять, нежели Ленинград будет фашистским”.³⁷ Заявив это, они заменили у станков своих мужей, ушедших в действующую армию, в народное ополчение и партизанские отряды.

Ленинградские женщины послужили образцом стойкости и мужества для всех защитников города. Ведь их участь в дни блокады была гораздо тяжелей участи мужчин. Они не только вели домашнее хозяйство, но и шли на работу, оставляя дома больных матерей и голодных детей. Они заменили на производстве мужчин, призванных в армию. К примеру, на Невском машиностроительном заводе женщины составляли 80% всех рабочих, а на Пролетарском паровозоремонтном – 79%. На заводе им. К. Маркса, на участке заливки, вместо работавших ранее 20 мужчин были созданы три женские бригады заливщиц. На 10 предприятиях Василеостровского района с весны и до конца 1942 г. обучались 2144 домохозяйки. На Кировский завод в 1942 г. пришли работать 1800 женщин, главным образом бывших домохозяек.³⁸

Ленинградские женщины, составлявшие главную силу подразделений ленинградской Местной противовоздушной обороны (МПВО), вместе со старшими школьниками спасли город от пожаров, возникавших во время постоянных немецких бомбёжек города зажигательными бомбами. Ведь гитлеровцы обрушили на город около 150 тыс. снарядов и свыше 105 тыс. и зажигательных и фугасных бомб.³⁹ Своими хрупким женскими руками они обезвреживали и 200-килограммые сброшенные на город бомбы, которые, не взрываясь, застревали в развалинах разрушенных домов.  

Мало кто знает из ныне живущих о том, что тысячи и тысячи ленинградских женщин и девушек самоотверженно и жертвенно трудились в блокаду на лесо - и торфозаготовках. Так, весной 1942 г. тысячи ленинградцев, главным образом женщины, были посланы на заготовку леса во Всеволожский и Парголовский и Тихвинский районы. Под Тихвином, к примеру, наряду с колхозниками из окрестных сёл, работало около 5 тысяч ленинградцев, преимущественно женщин^39.0, заготавливавших дрова для Ленинграда. Ослабленным голодом, им приходилось работать вручную, без помощи машин и механизмов. “Тяжело, но ничего не поделаешь, городу до зарезу нужно топливо”, — говорили они между собой о своем неженском труде в лесу. ^39.1. Они не только тяжело работали, но и гибли во время случайных и неслучайных артналетов.

Ленинградские женщины были главными и в заготовках спасительного для Ленинграда торфа. Замерзающий город мог спасти только торф. Ибо в первую блокадную зиму ленинградцы сожгли в своих печках - буржуйках всю квартирную мебель, все деревянные заборы и разрушенные деревянные дома. И хотя в апреле 1942 г. Ленинград уже получал почти 100 вагонов торфа в день, этого было слишком мало, чтобы насытить топки котлов электростанций, восстановить работу промышленности, обеспечить город водой и электричеством. И снова на выручку городу пришли женщины. Закоченевшими руками, в ледяной жиже, они формировали спасительные брикеты с торфом, которым топили буржуйки в ленинградских квартирах в холодные зимы 1942-1943 гг. Это они спасли ленинградские дома и квартиры от полного вымерзания! Этот подвиг ленинградских женщин должен быть сохранен в наших сердцах!

Вот бесценное историческое свидетельство Уполномоченного Государственного Комитета Обороны (ГКО СССР) в Ленинграде Дмитрия Васильевича Павлова о подвиге ленинградских женщин: - “…чтобы не заморозить близких в холодных квартирах, они с большим трудом доставали дрова, бережно расходуя каждое полено. Из ближайших рек ведрами таскали воду. Стирали белье при тусклом свете коптилки, чинили ночами одежду себе и детям. Под тяжестью блокадных лишений, неся двойную нагрузку - на производстве и дома – многие из них сильно подорвали своё здоровье”.⁴⁰

А кроме того, они очень переживали о своих детях, отправленных в эвакуацию. В осаждённом врагом городе им трудно было узнать: доехали ли их детки до Большой земли или не доехали, как разместились, как их здоровье? А ведь несколько эшелонов с детками в 1941 г. были разбомблены фашистской авиацией по дороге на Большую землю (на железнодорожных станциях Лычково -18 июля и Тихвин -14 октября).

            Ленинградские женщины - работницы, а они занимали влиятельное положение в городе, и к их трудовому голосу прислушивались и власти, и общественные организации города, не поддались на призывы провокационных листовок, тайно распространявшихся по городу, и призывавших горожан идти к Смольному и требовать сдачи города немцам. Они свято верили в свою страну, в свое руководство.

Их твёрдость духа и стойкость, их веру в победу и решимость защищать любимый город, выразила О. Берггольц в стихотворении “Я говорю с тобой под свист снарядов”, написанном 22 августа 1941 г. Она предварила своё бессмертное стихотворение следующими словами: “Август 1941 года. Немцы неистово рвутся к Ленинграду. Ленинградцы строят баррикады на улицах, готовясь, если понадобится, куличным боям”:

“Над Ленинградом — смертная угроза…

Бессонны ночи, тяжек день любой.

Но мы забыли, что такое слёзы,

что называлось страхом и мольбой.

Я говорю: нас, граждан Ленинграда,

Не поколеблет грохот канонад,

и если завтра будут баррикады —

мы не покинем наших баррикад.

И женщины с бойцами встанут рядом,

и дети нам патроны поднесут,

и надо всеми нами зацветут

старинные знамёна Петрограда.

Руками сжав обугленное сердце,

такое обещание даю я,

горожанка, мать красноармейца,

погибшего под Стрельнею в бою.

Мы будем драться с беззаветной силой,

мы одолеем бешеных зверей,

мы победим, клянусь тебе, Россия,

от имени российских матерей!”⁴¹

Святые ленинградские женщины… Они выдержали все испытания, стойко перенося трудности и лишения блокады. Их воля к жизни, сила духа, дисциплинированность и вера в Победу, вдохновляюще действовали не только на ленинградских мужчин, но и на миллионы жителей огромной страны. И это, – тоже героическая страница блокады, которая ждет своего исследователя.

Надо честно признать, что все мы и старшие, и младшие послевоенные поколения наследников советских солдат – победителей, еще недодали им своей заботы и тепла! Не все памятники поставили им, не все книги, не все стихи, не все картины написали о них!  

Есть знаменитая картина выдающегося советского художника Петрова-Водкина “Петроградская мадонна”, ставшая символом героических петроградских женщин периода Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны (1918-1922гг). Но в изобразительном искусстве не запечатлён ещё, также ярко и незабываемо, духовный подвиг ленинградских женщин-блокадниц. Ещё не написана - ”Ленинградская мадонна“!

И последнее. У нас есть несколько почитаемых в народе православных икон с ликом Божией матери: - “Владимирская”, “Тихвинская”, “Казанская“, “Смоленская”. Может быть мы доживём до того дня, когда появится на православном небосклоне и засияет своим духовным светом икона Божией матери - “Ленинградская”.

7.МУЗА БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА⁴²

Музой блокадного города вошла в историю блокады ленинградская поэтесса Ольга Фёдоровна Берггольц. По её проникновенным стихам, (читая которые духовно чуткий читатель, непременно, обливается слезами), можно изучать “Оптимистическую трагедию” Ленинграда.

По направлению Секретаря Ленинградского отделения Союза писателей СССР Веры Кетлинской О. Берггольц (“обаятельный сплав женственности и размашистости, острого ума и ребячьей наивности’) осенью 1941 г. стала работать в литературно-драматической редакции ленинградского радио. Ежедневно в ленинградском радиоэфире раздавалось: “Внимание! Говорит Ленинград! Слушай нас, родная страна. У микрофона поэтесса Ольга Берггольц”.

Её голос успокаивал, отогревал, вдохновлял оцепеневшие от голода и холода души ослабевших от голода и болезней ленинградцев, которые уже не могли выйти из дома. Вопреки стараниям врага, который морил ленинградцев голодом, устрашал бомбежками и артналетами, и при этом жаждал расчеловечивания жителей непокорного города, она, “как сестра и мать’, требовала от своих слушателей: - будь сильнее страха смерти, живи, борись и побеждай! Она давала им надежду:- “Что может враг? Разрушить и убить. И только-то. А я могу любить…”³⁴  

Её проникновенный голос в застывших и тёмных блокадных ленинградских квартирах стал голосом долгожданного друга он стал голосом самого Ленинграда Именно поэтому, она стала поэтом, олицетворяющим стойкость блокадного города! Её голос восхищал и давал новые духовные силы для борьбы с врагом силы не только ленинградцам, но и всем измученным войной жителям страны. Известный советский поэт П. Антокольский писал в связи с этим: - “Когда в начале 1942 года в Москве я впервые услышал по радио звучавший из блокадного Ленинграда голос Ольги Берггольц, это было большим событием не только в моей жизни, но и в жизни многих других людей, на фронте и в тылу… Юный женский голос говорил правду и только правду, без прикрас, без преувеличения, без надрыва. И если при этом он звучит на ритмичной волне (ведь она читала стихи) – значит, в скромную обыденность речи вошло искусство, оно насквозь пронзало женскую речь“.

Она вела каждодневный диалог со слушателями: ленинградцы никогда не выключали радио. Радиопередатчикам не хватало мощности из-за дефицита электроэнергии, и потому радио, по свидетельствам блокадников, не говорило, а шептало. Но, опухшие от голода, еле живые люди, у которых уже не было сил подняться и пойти на работу или на учебу, слушали, произносимые ею слова, равные по своей жизненной необходимости пайке блокадного хлеба. Негромкий голос поэтессы нёс им духовное и физическое спасение!

Стихи, которые она писала, а затем читала по радио своим слушателям, были о самой жизни осажденного города, о рядовых ленинградцах, чаще всего о женщинах, например, о дежурной МПВО на крыше во время воздушной тревоги или соседке по квартире. Эти женские образы помогали ей беседовать “по душам” со своими невидимыми слушателями.

В осажденном городе, оставшемся без света и тепла, воды и хлеба, в условиях, когда бесконечно гремели разрывы бомб или снарядов, горели здания, дымились руины, только голос радио помогал сохранять “искру жизни“ в душах обессиленных, истощенных людей в темноте промерзших квартир.

Звучавшие в радиоэфире стихи поддерживали ленинградцев, давали им духовные силы, вселяли уверенность в освобожденье, в Победу. Это происходило потому, что стихи эти были предельно достоверны по деталям блокадного быта и интонации, ибо их писала женщина, который вместе со всеми страдала, недоедала, склонялась при свете коптилки над тетрадью, дула на замерзшие руки, согревая дыханьем непослушные пальцы. Её стихи оплакивали погибших. И, может быть, уже тогда зародились строки, которые много лет спустя будут высечены на каменной стене над братскими могилами Пискаревского мемориала.

Поэт М. Дудин, служивший тогда на Балтфлоте, вспоминал, какое потрясающее впечатление оказали на него её пронзительные стихи: -“Она, сама того не понимая, стала живой легендой, символом стойкости, и её голос был для ленингpадцeв кислородом мужества и уверенности и мостом, перекинутым через мёртвую зону окружения, он помогал соединять пространства и души в один общий порыв, в одно общее усилие. И этот опыт трагедии заставлял находить безошибочно точные слова – слова, равные пайке блокадного хлеба. И эта жизнь в самой обыденности подвига была чудом и остаётся чудом, возвеличивающим человеческую душу“.

Она выступала не только по радио, но и перед рабочими в заводских цехах, перед ранеными в госпиталях, перед бойцами на переднем крае обороны. Её стихи выполнили главную миссию: они помогали мобилизовать все силы ленинградцев на сопротивление врагу, объединить их в единый город ('нас вместе называют — Ленинград.

Нельзя не согласиться с проникновенными словами, которые сказал о поэтессе автор пронзительной “Блокадной книги”, писатель Даниил Гранин: - ”В истории Ленинградской эпопеи она стала символом, воплощением героизма блокадной трагедии. Ее чтили, как чтут блаженных, святых”.

И пусть простит нас читатель за частое цитирование её стихов в этой статье. Думаю, что лучше и вдохновенней о подвиге ленинградцев не сказал ещё никто, в том числе, и о спасительной ”дороге жизни”.